Михаил Волков - На румбе — Полярная звезда
Не прекращается в море и учеба слушателей университета марксизма-ленинизма и партийной школы.
Политическим отделом соединения мне было дано право принимать у слушателей зачеты.
Уже на второй неделе плавания потянулись они ко мне с зачетными книжками и конспектами. И я не ограничил их какими-то определенными часами распорядка дня.
Сегодня очередной день похода. Он оказался особенно урожайным на слушателей партийной школы. В течение суток у меня в каюте побывало пять человек.
Старший матрос Григорий Козлов постучался ко мне довольно поздно. Время было ночное, часы показывали пол первого. Все сменившиеся с вахт уже спали.
— Разрешите сдать зачет, я знаю, что вы все равно поздно ложитесь.
— Но ведь у нас впереди еще есть время. Не лучше ли вам отдохнуть перед вахтой?
— Все равно не спится.
Козлов — слушатель первого курса партийной школы. Конечно, для сдачи зачетов он выбрал не самое удачное время. Но его настойчивое желание сдать зачет немедленно — понравилось мне.
— А литературу вы законспектировали?
Козлов с готовностью протягивает тетрадь.
Конспект написан неплохо, со старанием. Однако есть и неточности. Мы тщательно разбираемся в них.
— А ведь ты готовишься вступать в партию, друг Григорий. Как же так? Надо хорошо разобраться в этом разделе.
Разъяснив ему сущность разногласий, возникших на II съезде РСДРП между Лениным и Мартовым, я задаю Козлову еще несколько вопросов и, убедившись, что тему слушатель партшколы усвоил, поздравляю с зачетом, отметив про себя его старание.
Во время похода члены бюро проверяют, как идет самостоятельная учеба слушателей, не ограничиваясь контролем, а стараясь всесторонне помочь тем, кто занимается самостоятельно. В море на заседание партийного бюро уже были приглашены слушатели партшколы — молодые коммунисты. Они услышали от старших товарищей ценные рекомендации и советы. Члены бюро обсудили помещенную в газете «Правда» статью «Самообразование коммуниста».
Организация самостоятельной учебы в море выдвинула перед партийными активистами ряд вопросов.
Большое значение имеет здесь доброе слово. Очень важно вовремя отметить трудолюбие и старание тех, кто учится самостоятельно.
Учитывать специфику дальнего похода необходимо, но делать скидку на трудности нельзя. Это не только ухудшает качество усвоения материала, но и, что не менее важно, рождает безответственность, расхолаживает человека.
Вот один пример. Влетел ко мне в каюту, как всегда веселый и жизнерадостный, старший матрос Анатолий Белозерцев, выложил конспект по политэкономии, попросил разрешения сдать зачет. Однако записи, которые он сделал в своей тетради, были краткими и поверхностными. Да и оформлен конспект небрежно. Может быть, указать на недостатки и, учитывая трудности похода, примириться с таким конспектом? Но ведь Белозерцев — слушатель второго курса партийной школы. Он должен быть примером для остальных.
Глаза Белозерцева излучали немедленную готовность получить зачет. Но я не мог допустить этого:
— Неужели вам не стыдно показывать такой конспект? Договоримся: я его не видел и никогда ничего подобного у вас не увижу. Итак, в среду вас жду.
Белозерцев был явно смущен, но не обижен. Я видел — он понял свою ошибку, ему стыдно. Он сделался буквально пунцовым.
— В среду все будет как надо.
— Вот и хорошо. Приятно иметь дело с самокритичным человеком.
Свое слово старший матрос сдержал. Новый конспект был аккуратным и полным. И к ответу Белозерцев подготовился. Более того. После я видел, как Анатолий Белозерцев помогает своим товарищам, обучающимся на первом курсе партшколы, остерегая их от поверхностного изучения материала.
— Взялся за гуж, не говори, что не дюж, — наставлял он одного из них. — Если трудно — помогу. Не смогу я — сходим в партбюро.
Изучив тему, слушатели партшколы непременно сдают зачет. Зачет — это итог, а главное — стимул к дальнейшей работе.
Искренне радуют меня своими знаниями слушатели первого курса университета марксизма-ленинизма коммунисты мичман Виктор Гарницын и Станислав Петров. Они добросовестно изучают темы, успешно сдают зачеты.
— И когда он только все успевает, — говорят товарищи о Викторе Гарницыне. — И вахты, и занятия по специальности, и воспитание подчиненных, и работа в партийном бюро. И, наконец, учеба в университете марксизма-ленинизма…
Ответ простой: Гарницын очень дисциплинированный и организованный человек.
Вот наступает вечер. Мичман Виктор Гарницын устал после вахты, занятий по специальности, работ. А ночью ему снова на вахту. И все же он не спешит отдыхать. Достает учебник по истории КПСС, том произведений В. И. Ленина, общую тетрадь. Внимательно читает литературу, выписывает в тетрадь главное из того, что усвоил.
Так же настойчив и старшина команды торпедистов мичман Петров.
Далеко в океане идет наша подводная лодка. Одна за другой сменяются вахты. На борту проходят учения, тренировки. Упорно овладевают моряки своей специальностью. Но раз в неделю собираются по вахтам на политические занятия, которые проходят в форме живой беседы. В свободное время часто можно увидеть моряков, изучающих учебник по истории партии или произведения классиков марксизма-ленинизма. Море — не помеха для учебы.
СМЕШИНКА
Уже много недель, как покинули мы родную базу. Тысячи миль прошла подводная лодка, пронзая толщу Мирового океана. Десятки тысяч минут, миллионы секунд нанизались на невидимую нить ожидания. Давно уже стерлась грань между днем и ночью. Регулярно сменялись боевые смены, и круговорот жизни повторялся неизменно четким и строгим распорядком дня. Все шло размеренно, своим чередом.
Все по-прежнему добросовестно выполняли свои обязанности, но некоторые с усилием преодолевали апатию. И это тревожило.
Вот и сейчас, после просмотра кинофильма в кают-компании, когда все разошлись на отдых, я услышал за переборкой кряхтение и сопение. «Наверно, вестовой Юрий Семенищев, укладывается спать». И как бы в подтверждение услыхал его голос:
— Эх, старость не радость. Вот она, наша жизнь моряцкая. Полежим, что ли, пусть отдохнут старые косточки.
Я невольно усмехнулся. Юрий Семенищев, молодой, жизнерадостный, розовощекий парень, юморист и вдруг «старые косточки»! Семенищев, или, как его просто в команде звали, Семечкин, пользовался особой симпатией в экипаже. «Виной» тому были его добродушное лицо, веселый нрав и постоянная готовность к действию. Не знаю, кто первый придумал, но фамилия Семечкин ему очень подходила. Он даже откликаться на нее начал.
Помню, как-то на вечерней поверке, когда старшина дошел до его фамилии и дважды повторил «Семенищев» — молчал, хотя стоял почти рядом. И только, когда сосед толкнул его в бок и прошептал: «Семечкин, тебя вызывают», очнулся и четко ответил: «Я».
— Не спите в строю, — сделал замечание старшина.
Хороший спортсмен и организатор спортивных соревнований, культурного досуга, Семенищев был нужным и желанным в экипаже человеком. Особенно он был хорош на концертах, где неизменно читал стихи, как правило, — героические, о подводниках… Ходили слухи, что он и сам занимается стихотворчеством, впрочем, тщательно скрывая свое увлечение.
Вот каким был наш «Семечкин», как любовно звали его друзья. И вдруг… «Старость — не радость!» Тоскливая интонация, с которой были произнесены эти слова, совершенно лишила меня покоя.
И я зашел в кают-компанию. У правого борта, рядом с радиоустановкой, сладко потягиваясь, стоял Семенищев. Он уже предвкушал близкий отдых и вид у него был умиротворенный и какой-то особенно домашний. Он как-то по-детски потянулся и сладко причмокнул. Увидев меня, Семенищев не растерялся, подтянулся и бодро отрапортовал:
День пролетел. Окончен бой,И нам горнист сыграл отбой.
Семенищев любил говорить стихами и знал много наизусть.
— Откуда цитата?
— Не помню. Кажется, Алексей Лебедев, а, впрочем, не ручаюсь.
— А по-моему, это не Лебедев. Фамилия автора — Юрий Семенищев. Могу даже сказать, когда и на чем написаны эти стихи. У меня сохранилась салфетка, случайно оставленная на буфете. Почерк не вызывает сомнений.
— Да, было дело под Полтавой.
— Ну, положим не под Полтавой, а в Атлантике. А вот стесняться стихов не надо. Нам в походе они сейчас ох как нужны! А что, если нам объявить конкурс на лучшее произведение о походе?
Семенищев оживился, даже глаза заблестели.
— А что, верно. Думаю, многие примут участие. Опять же новый интерес в жизни появится. А то некоторые у нас не по годам апатичные стали.
— Да, на старые косточки, на жизнь нашу моряцкую жалуются, — не удержался я.
